В. Дж. Томас
Пер. с англ. — Н. Ю. Чехонадская
Давным-давно там, где теперь катят свои волны воды озера Бала, была плодородная долина.
В величественном дворце в самой середине этой долины жил один жестокий и несправедливый князь. «Как рыкающий лев и голодный медведь, так нечестивый властелин над бедным народом»1. Не боялся он ни Бога, ни людей, и так угнетал и мучил все пять приходов Пенллина, что имя его было «дымом для обоняния» жителей Мейриона2.
Те, кого он обижал, возопили к Богу, и Он послал угнетателю предупреждение. Однажды, когда злой правитель гулял в своём саду, он услышал голос, говоривший: «Отмщение придёт», но он только презрительно рассмеялся на это предостережение. Казалось, он был прав – ибо дела его процветали небывало. Он скопил множество сокровищ и взял себе в жёны благородную даму, которая родила ему сына.
Дабы отпраздновать рождение первенца, он приготовил пышный пир и послал своих слуг пригласить на него самых знатных людей в стране. Многие отказались под разными предлогами, но многие пришли, и им был подан великолепный обед. Все лакомства и напитки, которые где-либо были виданы, были на этом пиру, и все сосуды, что ставили на стол, были только из золота, серебра или из турьего рога. Там рассказывали весёлые истории и пели радостные песни, и когда гости предпочитали танец легендам и песням, они танцевали под струны арфы.
Где-то около полуночи танцы на время прервались, и арфист отдыхал в уголке, когда внезапно в ушах его послышался шёпот «Отмщение, отмщение». Он немедленно обернулся, и увидел, что над ним парит крохотная птичка. Обратив на себя внимание арфиста, птичка медленно полетела к двери. Арфист не последовал за нею – и птичка вернулась, и второй раз жалостно пропела ему в ухо: «Отмщение, отмщение», и после этого она снова полетела к двери, словно бы приглашая арфиста идти за ней. На этот раз он пошёл за птичкой, но, выйдя наружу, засомневался. И снова птичка вернулась к нему и прощебетала ему на ухо: «Отмщение, отмщение» – так скорбно и печально.
Арфисту теперь уже стало страшно не пойти за ней, и он пошёл дальше, в том направлении, куда птичка манила его. Так они шли и шли, через заросли и болота, а птичка всё парила перед ним и вела его по самым лёгким и безопасным тропкам. И если хоть на секунду он останавливался, то птичка пела – «Отмщение, отмщение», - и он понимал, что вынужден продолжать бегство. Наконец, он добрался до вершины холма, уже на довольно большом расстоянии от дворца. К тому времени он уже устал и утомился (арфист был человек пожилой) и остановился, чтобы отдохнуть. Он ждал, что птичка снова запоёт, предупреждая его, как раньше, но сейчас, хотя он внимательно слушал, он не услышал ничего, кроме лепета маленького ручейка по соседству. «Что за глупцом я был», - сказал музыкант сам себе, - «позволил таким образом увести себя из дворца! Ведь они будут искать меня, чтобы я сыграл им для следующего танца, и я должен как можно скорее вернуться назад».
Однако, волнуясь и стараясь добраться как можно быстрее, старый арфист потерял на холме дорогу и вынужден был подождать там до зари.
Когда краешек солнца появился над горами Бервин, арфист обратил свой взор в направлении дворца. И он был поражён безмерно, ибо не увидел и следа его. Вся долина стала одним тихим, большим озером, и он мог разглядеть свою арфу, которая плавала по лицу вод.
1 Притчи, 28:15.
2 Исайя, 65:5: «Они – дым для обоняния Моего, огонь, горящий всякий день».